Когда утром я просыпаюсь, мой взгляд падает на свадебную фотографию, мою и мужа. Когда дети ещё спят и можно не спешить, я размышляю о том, кем я, в действительности? Какой смысл моего существования? Откуда я, и куда иду? На пртяжении многих лет, неизменно, я чувствую, что слишком недавно, я проснулась после длинной спячки и сон, который мне снился, это только кошмар, который в конце концов окончился. К счастью, кроме этого кошмара, совсем ничего не помню...
Всегда был выпивший отец, какая ирония, по отношению ко мне был чувствительным, уделял мне больше времени, чем мать, которая, в свою очередь, была холодной и отсутствующей. Я задумываюсь, как это случилось, что я вышла замуж? Я иначе, чем обычно маленькие девочки, не мечтала о свадебном платье, князе из сказки и каких-то девичьих вещах. Собственно говоря, я не мечтала, хотя мать говорила, что человек должен мечтать, так как иначе сойдёт с ума.
Отец лепил для меня из пластилина розовых свинок и зелёных крокодилов, я их помню до сих пор и могу их тщательно восстановить. Я вспоминаю этих свиноки крокодилов, так как это единственные ценные воспоминания и «клады» из детства. В это время мать была на работе. Отец ходил со мной на прогулки, мы собирали цветы и обнимали деревья. Неизменно, перед Пасхой, мы рвали цветы, ветки вербы с почками, красили яйца, а перед Рождеством мы украшали ёлку, лепили снежную бабу. Когда мы с отцом проводили время, он бывал трезв, да и пьян. Бывало, что я искала бутылку, которую он где-то спрятал, но не знала, что сделать, если я её найду. Матери не было, она всё время была чем-то занята. Только один раз я приняла сторону отца, и когда высказала своё мнение, услышала, что я неблагодарна... Бывало, чтоя получила худшую оценку, и тогда мать смотрела на меня леденяще и холодно так, что если бы она ударила меня в лицо, было бы лучше, чем смотреть в эти холодные глаза.
Родители всегда создавали обстановку любви. Если кто-то спросил бы у меня 20 лет тому назад о моей семье, я была бы уверена в том, что мы любим друг друга, мы радостны... Бывали моменты, что я чувствовала себя безпризорницей, сиротой, ничьей -в психическом смысле. Никудышная девочка, маленькая дурнушка... Но не глупая, весёлая, душа общества. Столько противоположностей в одном теле, ангел и злючка, маленькая интеллигентка или неисправимый дурачок. До сих пор, каждый объективный успех вызывает у меня тошноту, радость борется с неуверенностью,и боюсь, что я безгранично заносчива.
Меня не научили радоваться. Я улыбаюсь, но не смеюсь, про себя, как Мона Лиза, или смеюсь так, как бы кто-то склеил мои губы. Впервые я хочу стать красивой, элегантной, например, во время тусовки, в другой раз, я хочу стать незаметной, прозрачной. Никогда я не была слишком хороша, слишком красива, слишком умна... Отец считал, что нельзя давать детям похвалы, так как закружится от них голова. Мать делала скандалы, если горшок был убит и комната плохо убрана. У неё не было времени, чтобы посоветовать, как надо заботиться о себе, как одеться, но она умела посмеяться над причёской, которая ей не понравилась, над юбкой, слишком короткой, яркими цветами одежды.
Я не очень люблю смотреть в зеркало, но не потому, что я не нравлюсь себе или не люблю себя. Смотря в зеркало, я вижу мозаику моих родителей. С возрастом я более похожа на них, хотя я могла наследовать черты другому родственнику, которого я, в действительности, не знала, но, по крайней мере, я приятно связывала его, и могла бы придумать какую-то хорошую историю о предке-путешественнике или открывателе. Итак, в момент усталости, я вижу лицо пьяного отца, а в момент гнева – глаза матери - холодные, синие, как градовая туча.
Я часто думаю также о том, что Бог полюбил меня ( и за что???), Он потребовал меня и благословит каждый день. Мой муж, чувствительный человек, иногда понимает меня более, чем я сама; дети, которые, конечно, являются даром Бога, хотя полностью открыли мои мрачные стороны характера – вспыльчивость, нетерпение и эгоизм; семья мужа вызывает и замечает то, что во мне хорошее, разрешает чувствовать себя свободно и показывает, что моё место в их сердцах.
Как хорошо, что Бог не бывает усталым, переутомлённым, занятым или мелочным. Как хорошо, что Он заботится, бодрствует, поддерживает и утешает. Как огромное облегчение приносит мне сознание, что я для Бога прозрачная, что Он видит, какой я есть, и это охраняет меня, чтобы показаться ему лучшей, и прежде всего, я чувствую, что существует безусловная любовь.
Я так думаю себе, что, собственно говоря, я не знаю, что это значит «иметь родителей». Из раннего детства я помню немного, только детсад, а потом школу. Старшую сестру, которая была моей настоящей мамой, общие поездки, да и тоже огромную тоску, когда она занималась своими делами. Мать всегда обманывала меня, обещала что-то и никогда не сдержала своего слова. Поэтому, когда сестра обещала мне общую поездку, я всю ночь спала, стискивая в руке кусок пиджамы, так как боялась, что она поедет без меня. Мать не видела в этом никакой проблемы. Это гадость! Я избегаю таких пустых слов и не кормлю моих детей обещаниями.
Я думаю также о том, каков был бы мой отец и наша семейная жизнь, если бы он не пьянствовал?! Теперь, когда он в трезвом состоянии (абстинент 12 лет), умеет экономить, он щедрый, но никогда не бывает склонным к размышлениям. Он делает вид, что ничего не случилось. У него нет прошлого. Он считает, что если критикует, морализирует, даёт советы, благородно негодует, то это всё в порядке. Иногда он ругает мать при посторонних так, что жить не хочется. Хуже всего то, что она делает хорошую мину при плохой игре.
Я поздно поняла, что супружеские дела это «внутренние дела», которые хорошо знают только супруги, и снаружи невозможно дать их объективный образ. Мать жаловалась мне на отца, так как ей это было нужно. Она засоряла мои мозги фразами о мужской подлости, о том, что женщины должны быть самостоятельными, и выбалтывала другие пустяки. Она никогда не посвящала времени, чтобы обучить меня чему-то полезному, чтобы можно было это делать вместе, кроме готовки. В моей семье никогда не было ВМЕСТЕ.
Мне всегда надо было стоять на чьей-то стороне, и всегда это была сторона матери. Странно, но я никогда не боялась отца, с ранних лет, когда он ругался, я считала правильным вставить своё словцо. Отец делал упрёки, что всегда у меня было последнее слово. Я была уверена в том, что мне надо защищать мать, заботиться о ней так, чтобы отец не исполнил ни одной своей угрозы по отношению к ней. Ну и ну, такая малютка, от горшка два вершка, со сжатыми кулачками, грозным выражением лица...
Жалко! Если бы я знала, что это только игра между двумя взрослыми, недозрелыми, которые не в состоянии сложить свою жизнь... Хотя не мы, ВДА, выбрали себе родителей, мне кажется, что именно мы наказаны, так или иначе, морально, психически или физически. Я не имею ни малейшего понятия, за что, но я так это воспринимаю. Это, конечно, сильно субъективные размышления, но они появились какое-то время назад. То, что у меня наиболе болит, это отношение матери. С тех пор, когда отец трезв, мать потеряла облик пострадавшей мученицы, ей надо было заново определить направление действия, и, неудивительно, ей это удалось. Теперь она управляет отцом и пользуется его незнанием реалий, многолетней амнезией из-за опьянения, и тем, что она исполняла его самые детские капризы и желания. Мне кажется, что таковы супружеские союзы, с алкогольными проблемами, не меняются, и даже в трезвости существуют различные виды взаимозависимости.
Это грустно, но в моей взрослой жизни мучает меня новая, неожиданная тяжесть; это «вся правда о моей матери». По мере того, как время течёт сквозь пальцы, я нахожу нежеланные, причиняющие боль, паззлы из мозаики, которая составляет облик моей матери. Женщина, на которую я наглядеться не могла, которой я безгранично доверяла, и которая, ужас просто, была моим образцом. Хорошая картина пропала. Я не знаю, это сознательное действие? Я обольщаюсь надеждой, что это может быть какой-то вид психического расстройства.
Женщина, по-моему совершенно честная, сегодня погрязла в долгах, и оказалось, что вместе с отцом. Мало было стыда и унижения в детстве, и сегодня на улице обращаются ко мне люди, соседи, знакомые, родственники, и спрашивают «когда мать возвратит мне деньги?»... Как грустным и болезненным было открытие, что мать занимает деньги у сестры и у меня, представляя придуманные причины. Многие годы мать говорила, что мы с сестрой должны держаться вместе и построила между нами стену недоверия, ревности и грусти, а ведь кому не верить, если не МАТЕРИ.
Сегодня я сама мать, и знаю, сколько труда и самоотверженности требует забота и воспитание детей. Это тоже большая ответственность. Сердце разрывается от боли, но я признаюсь, что мать обстирывала меня и кормила, и кроме этого, не заботилась обо мне, как надо. Я помню сказки, прочитанные перед сном, работу, на которую иногда мать брала меня с собой, когда мне не с кем было остаться. Я помню также большую уборку в субботу, по-моему, только для того, чтобы испустить дух, так как он не могла сдержать нервное напряжение и домашнюю обстановку.
Хуже всего было убеждение матери, что она может также свободно располагать моими вещами; игрушки она раздала детям и не спрашивала меня об этом, выбрасывала всё, что, как считала она, было бесполезно: школьные тетради, одежду, книги, заколки, ленты, кукол, мишек... Когда-то она выбросила мои любимые носки, не понимала, что носки, хотя дырявые, я сама хотела выбросить в мусорный ящик. Корчак был прав говоря, что мы отнимаем детские права на собственное мнение, на собственные вещи. Ребёнок маленький, беззащитный и слишком слабый, чтобы оградить себя от нашего эгоизма, нетерпения и импульсивности. И ещё хочу добавить, бывало, что отец в пьяном виде брал меня в автомашину. Когда я думаю об этом, хотела бы найти ответ на вопрос: знала ли об этом мать или ей было безразлично?!
Уже 15 лет я в пути, уже за мной прошлое, которое я всё больше понимаю. Я не требую, как другие люди, возвращаться в прошлое или его менять. Я рада, что это уже за мной, и не вынуждена это переживать. Мне надо было, а собственно, я хотела переменить зло и страдание моей семьи на добро, на то, что разрешит мне жить умно, честно, с любовью. Мне это удаётся благодаря Богу. Смотря, по-человечески, я выросла в патологической семье, которая изранила меня эмоционально и не разрешила созреть во многих важных и нужных в жизни областях, в достижении успеха, удовлетворения и счастья. Но, смотря сквозь призму Бога, я другой человек, я нашла своё место в жизни; я лучше понимаю других и работаю с людьми, требующими эмпатии, понимания и утешения; я люблю своих детей, и не хочу захватить их для себя, доверяю Богу, что любовь может сдвигать горы.